Макс Фрай - Жалобная книга [litres]

С детства, ага. А сколько у меня их было, этих самых детств?.. То-то же.

— Сейчас, — говорю вслух, — совсем рехнусь. Еще несколько подробностей вспомню — и все, кирдык моей крыше. Зовите, что ли, санитаров…

— Обойдемся как-нибудь без санитаров, — улыбается моя полузнакомка. — Сейчас вы спать будете, а не с ума сходить. Никуда не денетесь, я вам хорошее лекарство дала. А завтра все станет проще, вот увидите.

Ага. Теперь мы уже на «вы», зато она — именно «она». Ну-ну.

Утомленный размышлениями об этикете, я наконец позволил реальности оставить меня в покое. Она, собственно, и сама того же хотела, больно я ей нужен.

Наутро все действительно стало проще, но не сказать, чтобы слишком. Проснувшись, я обнаружил рядом с диваном опустевший стул; теперь на нем никто не сидел, зато стоял поднос, а на подносе — чашка с теплым еще кофе. Сделав глоток горького, ничем не подслащенного напитка, я содрогнулся, зато тут же вспомнил, что сам варю его гораздо лучше. Вспомнить великое множество других подробностей собственной единственной и неповторимой жизни оказалось проще простого, стоило только начать. Зато воспоминания о бесчисленных несбывшихся судьбах свалялись в один огромный, не подъемный пока ком. И аллах с ними, мне бы с текущей картиной бытия разобраться, а наваждения на досуге как-нибудь рассортирую… Или нет?

Там видно будет.

Попытавшись подняться с дивана, я обнаружил, что слаб как младенец. Встать на ноги мне все же удалось — с третьей попытки. Дошагать до двери на негнущихся ватных ногах, худо-бедно, тоже вышло. Я даже туалет почти сразу нашел: квартира хоть и незнакомая, но типовая, двухкомнатная, бывал я в таких и не раз. Несложно разобраться.

Трезво оценив собственные возможности, под душ я не полез, только умылся до пояса, стараясь не забрызгать синий кафельный пол. Натянув свитер на влажное еще тело, кое-как доковылял до кухни. Разжег огонь на плите, отыскал джезву и кофе, даже пластиковую бутыль с питьевой водой обнаружил под столом. Пока варился кофе, я сидел рядышком на табурете, грелся, массировал попеременно ступни, кисти рук и виски — словом, приводил себя в порядок, как мог. В доме меж тем не обнаруживалось никаких признаков жизни. Похоже, меня оставили одного в чужой квартире. Впрочем, ладно. Не самое, честно говоря, удивительное событие последней недели. Переживу как-нибудь.

Перелив готовый кофе в чашку, я пополз обратно, к дивану. Рухнул на него, пригубил напиток и понял, что начал понемногу оживать. Не сказать, чтобы так уж успешно, но — хоть как-то. Закрыл глаза, расслабился. Подумал, что надо бы позвонить Варе — я пока довольно смутно понимал, что нас связывает, зато твердо знал, что она меня ждет и волнуется — но не нашел в себе сил подняться. Обозвал себя свиньей и тут же снова уснул как младенец.

Разбудил меня хлопок входной двери. Проснувшись, я тут же вспомнил, что нахожусь в чужой квартире, и приготовился к встрече с хозяевами дома. Вот номер будет, если они меня не опознают…

Но в комнату вошла вчерашняя женщина в сером свитере. Поглядела на мою чашку, укоризненно покачала головой:

— Вы уже вставали? После давешнего снотворного — ну, даже не знаю, как вы до кухни добрались.

— Так это лекарство так действует? — я, честно говоря, обрадовался. Значит, не так уж плохи мои дела, просто наглотался всякой дряни, с кем не бывает… Пройдет.

— И лекарство тоже. Координация движений к вечеру восстановится, не волнуйтесь. Просто это был единственный способ вас успокоить. Вчера вечером вам еще не следовало углубляться в воспоминания. А сегодня, пожалуй, можно.

— У вас телефон есть? — спрашиваю. — Мне бы домой позвонить…

Кивает, уходит, возвращается с трубкой.

— Звоните, — говорит. — Я не буду вам мешать, подожду на кухне.

Но это не понадобилось. Взяв в руки телефон, я тут же понял, что забыл свой домашний номер, а о мобильном даже и не вспомнил тогда — то есть о самом факте его существования.

— Звонок отменяется, — вздыхаю. — Это нормально для человека в моей ситуации? Я имею в виду, такой идиотизм…

— Более чем нормально. Удивительно еще, что вы кофе варить не разучились. И меня узнаете… Вы же меня узнали, правда?

— Правда. Сегодня узнал. Вы лекцию мне читали, в чайной комнате… У вас несколько обличий, и одно из них — симпатичный такой дядечка, совладелец «Двери в стене». Обаятельный увалень с замашками ласкового психиатра… Ох, простите, это же, выходит, я о вас говорю? Ну да. Простите, пожалуйста…

— Да помилуйте, что тут прощать? Ничего неприятного вы обо мне не сказали, — улыбается женщина. — Я вон вчера вас «задницей» обозвала, не то на радостях, не то с перепугу. Но мне простительно. Хлопот с вами было — не оберешься.

— Могу себе представить… Как мы из подвала-то выбирались?

— Да вот так и выбирались, ножками, — смеется. — Хорошая физическая подготовка и никакой магии. Вы топать-то вполне могли, только не соображали ничего. Совсем. Мне, грешным делом, померещилось, что и не будете уже соображать. Вот был бы номер! Считается, что накхи с ума не сходят, но у вас были неплохие шансы изменить мои представления о законах природы… Впрочем, поделом мне. Нужно было раньше вас оттуда выручать. Но мне было интересно, сколько вы продержитесь…

Она еще что-то говорит, но глаза мои закрываются. Снотворное продолжает действовать, и это — отличный повод прекратить неприятную беседу. Чем меньше я буду знать и понимать, тем лучше — по крайней мере, пока.

— Когда вы проснетесь, все будет гораздо проще, — слышу я, засыпая.

Будем надеяться, так оно и есть.

Эпилог

Луна. XVIII Аркан Таро

Ключевые слова к карте Луны:

архетип — ночь, начало рассвета

задача — смена направления

цель — возвращение к свету

риск — заблудиться в лабиринте, потерять цель

…нисхождение в Подземное царство — это задача, которую необходимо решить, чтобы дойти до цели путешествия, а не сама его цель[29].

Гость мой снова спит, как убитый. А я вот сижу, пишу ему длинную-длинную, почти такую же длинную и запутанную, как человеческая жизнь, записку. Точнее, инструкцию. По выживанию и не только.

В письме я стараюсь более-менее внятно объяснить, что, собственно, произошло. Воспроизвожу вкратце давешние устные разъяснения, насыщаю текст некоторыми сокрушительно интимными подробностями, чтобы вспомнил, как было дело, содрогнулся, ну или за голову хотя бы схватился. Бурные переживания, пожалуй, не помешают; в таком деле лучше перегнуть палку, чем пустить все на самотек. А то, чего доброго, решит, будто просто спал все это время на моем диване, смотрел страшный, но и сладкий сон о вечности — как он ее себе представляет. Скажет себе: «Не было ничего, только морок ночной, затянувшееся безумное чаепитие для отдельно взятого Мартовского Зайца».